— Да. Еще сока. И… двести граммов коньяка.
Его лицо больше не было песочными часами. Ей кажется — или это настоящая, всамделишняя тревога? Его действительно так заботит то, что происходит у нее на душе? Или «это важно» для дела Инквизиции?
— Назара очень обидел твой обман, — сообщил инквизитор сухо. — Все открылось бы чуть позже, но гораздо больнее.
— Хелена, — медленно проговорил Клавдий, почесывая уголок рта. — Говорят, что последняя балетная премьера вызвала среди ценителей настоящий фурор? Врут?
Он вздрогнул. Ивга смотрела прямо на него, и в глубине ее всегда настороженных глаз стояло теперь смутное беспокойство. Она почуяла перемену в его настроении и не может понять, в какой такой колодец провалилась внезапно его душа.
— Уходи, ведьма, — проговорил он, медленно поднимая бартку.