Он вздрогнул. Ему показалось, что искры, высыпающиеся в темно-серое небо, летят не так.
— Удивительные у тебя интересы, — сказал Клавдий, и в его голосе явственно прозвучало презрение.
Любительская съемка шабаша. Возмущенная толпа; сгоревшее тело на костре посреди площади. Клавдий глотал горячий кофе — но морщился, будто от лекарства.
— Ивга… Я хочу, чтобы ты понимала. Я ведь не орден себе зарабатываю, мне на орден, как ты понимаешь, плевать… На нас надвигается какая-то гадость, и я не знаю, где у нее, у гадости, предел. То ли просто кадровые перестановки на всех уровнях Инквизиции, то ли…
— Клянусь чем угодно! Хоть на детекторе лжи меня…
— Ее звали Дюнка… Дюнка, Докия, Дюнка, и она совсем не была на тебя похожа… И она умирала дважды. Второй раз — по моей вине и у меня на глазах…