– Ты понадобишься мне, и скоро, – пообещал Император. – И пусть явятся все легаты с консулами.
Резкий и холодный ветер дул с моря, нёс облака водяной пыли, подхватывая её над гибнущими возле скал волнами. Исполинский обрыв рухнул вниз сотнями футов, так что белая пена яростного прибоя, способного в клочья разнести любой корабль, сверху казалась безобидной белой чёрточкой.
…Серые змейки ползли, извиваясь всё быстрее и быстрее, и опытный глаз уловил бы в их движениях биение медленно затухающих сердец. Змейки сливались друг с другом, становились длиннее и толще, раскрылись пасти, усеянные острыми и мелкими, совсем не змеиными зубами. Сотни, тысячи гибких серых тел набросились со всех сторон на трёх воскресших монстров, и те, взревев, были вынуждены схватиться с ними не на живот, а на смерть.
«Терпение, мой дорогой друг Архимаг, терпение, и ничего больше. Ловушки расставлены и насторожены. Ещё немного, совсем немного твоих усилий, и дичь попадётся».
И ещё Император видел Разлом. Видел, как по нему поднимаются неисчислимые рати, хотя не мог разглядеть ни одного солдата в их рядах. Соединившая миры зловещая пуповина пульсировала, проталкивая в Мельин полк за полком: и что-то вновь напомнило Императору о белой тени.
Воины оторопело слушали могущественного мага. Да, имя Ордоса всегда внушало трепет, но сейчас, после всего того, что увидели ратники под Чёрной башней, поверить в то, что Тьма овладела преподобным отцом Этлау, было непросто. Растерянные, недоумевающие люди топтались на месте, слушая горячие, но не зажигающие речи ордосского мага.