— Конечно, нет! — и в ответ на его недоумённо вскинувшиеся брови она пояснила: — Исель — дочь Исты. Она не может говорить о проклятии, иначе её тоже сочтут сумасшедшей. И используют это, чтобы захватить… всё. Ди Джиронал уже подумал об этом. На похоронах Тейдеса он распускал разные слухи. Не упускал ни одной возможности с кем-нибудь пошептаться. Если Исель плакала — он интересовался, не истерика ли это; если смеялась — спрашивал, как можно смеяться на похоронах брата; когда она разговаривала — опасался за её рассудок; когда молчала — пугался, отчего она так мрачно молчит? Вы бы видели, как смотрели на неё люди после таких разговоров. К концу своего визита в Валенду ди Джиронал говорил всё это прямо в её присутствии, надеясь, что она возмутится и её гнев можно будет приписать неуправляемости и раздражительности. Он плёл вокруг неё целую паутину. Но я, Нан и провинкара раскусили его хитрость и предупредили Исель, так что она сохраняла при нём полное хладнокровие.