Дарис подошёл собрать со стола пустые чашки.
— Если Орико и скрывает что-либо от ди Джиронала, то, по-видимому, только это.
— Кто, папа? — пришла на выручку его дочь.
Если знаменосец был слишком горд, чтобы копаться в грязи, то Кэсерил для этого слишком устал. Он подождал, пока проедет багажный обоз, затем обслуга, и только когда скрылись из виду замыкавшие отряд мулы, с трудом наклонился и выловил маленькую искорку из студёной воды, набравшейся в след от лошадиного копыта. Шрамы на спине болезненно натянулись. «О боги! Я действительно двигаюсь, как старик!» Он выдохнул и выпрямился, чувствуя себя скрюченным столетним дедом. Или дорожной грязью, которую оставляет за собой Отец Зимы, когда покидает мир, — подсохшей сверху, но жидкой внутри.
— Иста, доченька, вставай и возвращайся в постель. Сегодня другие помолятся за тебя и всех нас.
— Сюда, пожалуйста, сэр. Я спрошу, примет ли вас управляющий.