— Вы знали об этом серьёзном обвинении более трёх недель, но только сейчас довели его до сведения своего господина? Как это странно, ди Марок.
— Это не совсем ясно. Сегодня днём к нам прискакал курьер храма, привёз мне письмо от старшего настоятеля Менденаля с сообщением, что смерть наступила ночью после свадьбы принцессы… то есть рейны. Но люди ди Джиронала утверждают, что Орико умер ночью накануне свадьбы, сделав таким образом канцлера полноправным регентом Шалиона. Мне кажется, это ложь. Но, полагаю, сейчас это не важно.
Переодевшись в одежды торговца (на удачу), он задумался, что надеть на ноги: туфли, сапоги — или идти босиком? Что будет надёжнее на мокрой скользкой крыше? Босиком, решил он. Однако обулся ещё для одного, последнего похода.
— О, это жар стиха, лихорадка гимна. Знаешь, боги обожают поэтов. Песни и стихи состоят из того же материала, что и души; они проникают из мира в мир почти беспрепятственно. А резчики по камню… боги восхищаются ими тоже. — Он прищурился на солнце и ухмыльнулся, глядя на Палли.
Он захлопнул за собой дверь и прислонился к ней спиной, хватая ртом воздух, почти плача.
Через несколько минут появился Умегат; он насухо вытер руки и одёрнул камзол.