— Да так, решил передохнуть. — Кэсерил выдавил лёгкую улыбку и поднялся на ноги, хотя ему и пришлось, как бы случайно, ухватиться рукой за стену, чтобы сохранить равновесие. — В чём дело?
«На самом деле, не так уж я и одинок», — решил он чуть позже, когда омерзительные, непристойные вопли Дондо зазвучали в обычное время в его, и только его, ушах. Заблудившийся дух был сегодня ещё злее и безумнее, нежели во все предыдущие дни. Последние следы его разума и здравомыслия растворились под напором безумной ярости. Кэсерил прекрасно понимал почему и улыбался сквозь слёзы, то катаясь по постели в приступах нестерпимой боли, то сворачиваясь клубочком, чтобы прижать пульсирующий живот.
— Нет… погодите… — Кэсерил видел однажды человека, который прожил со стрелой в груди около получаса и умер, истекая кровью, как только стрелу вытащили. — Сначала я хочу увидеть леди Бетрис.
— И что тогда? — спросил Орико, потерев небритую щёку. — Повесить его?
Кэсерил послушно нагнулся. Бормоча что-то на рокнари, Умегат пересадил ворона к себе на руку, отнёс его к дверям и подбросил в воздух. Птица улетела, обиженно выкрикивая на лету — Кэсерил облегчённо вздохнул — обычное «кар-р».
— Да, знаю. — Губы Умегата скривились. — Но если уж речь зашла о наших повседневных делах — мне пора возвращаться к моим. Орико сегодня нездоровится. Приходите в зверинец в любое время, милорд ди Кэсерил.