«Но птенцы – это тот аргумент, что может сделать отца Этлау посговорчивее, – мелькнула мысль. – А что, если не уничтожать их на дальних подступах к Аркину, а, так сказать, явиться ему на выручку?..»
Собственно говоря, «отвечать» трупу было нечем – горло разорвано, от трахеи ничего не осталось, но у отца Ниакрис имелись свои средства.
Правильные четырёхугольники манипул рассыпались. Неповоротливые создания из брёвен, глины и пней ворочались, стараясь сгрести побольше врагов и раздавить их на месте; легионеры уворачивались, стараясь поглубже вогнать пилумы.
Восточная cтена не зря заслужила это имя. Если западные склоны хребта, достаточно отвесные и крутые, всё же спускались вниз, к золотой пустыне, грядами постепенно становящихся всё плавнее холмов, то с восходной стороны горы презрительно смотрели в лицо путнику великолепным, достойным богов и титанов обрывом. Исполинский меч рассёк каменную плоть Эвиала, да так, что восходящее солнце отражалось теперь в грандиозном обсидиановом зеркале: блестящий чёрный камень, сплошной, без единой трещины, поднимался строго вертикальной стеной на тысячи футов.
Юноша молча поклонился, судорожно стискивая эфес отцовского меча, явно ещё слишком тяжёлого для него.
Затянувшуюся игру пора заканчивать. С мессиром Архимагом, наступающим ей на пятки, особенно не пококетничаешь. Тем или иным способом, но они вырвались из обречённой пирамиды, возможно, создали некий буфер между собой и Игнациусом, хочется верить, что какой-то запас времени у них всё-таки есть.