Волшебница невольно коснулась кинжала под плащом. Да. Здесь и сейчас. И позвать Мерона. Он бывший разбойник. Он поймёт.
Правда, и невидимая волна тоже не была абсолютным, всё сметающим и неостановимым оружием. Подобно океанской волне, она дробилась и угасала, каждый разорванный в клочья мертвяк хоть немного, но ослаблял её. И она таки угасла, исчерпав себя в яростной атаке и уничтожив никак не меньше семнадцати сотен неупокоенных. Уцелевшие – не более пятидесяти – остановились. Так и тянуло сказать – «в растерянности». Но мертвяки не знают, что такое «растерянность», равно как и «страх» или «боль». Однако ж немногие оставшиеся на ногах застыли на месте; маги и уцелевшие солдаты поспешили скрыться в чёрном провале входа.
Райна недовольно скривилась, когда тонкие холодные пальцы Бельта легли на виски «кирии Клары», однако вслух перечить воительница не стала.
– Предаю себя с радостью в руки твои, дочь моя, – выспренно отозвался экзекутор. Его нога коснулась чёрной поверхности, и в этот миг Анэто подал сигнал.
Древняя, ржавая, склёпанная из грубооткованных пластов металла, она, казалось, пребывала здесь со времён сотворения мира. Замочной скважины не видно, очевидно, дверь открывал скрытый механизм.
– Насчёт «почему» ничего не скажу, а вот кто – уже ясно. – Бельт сидел на корточках возле сходящихся углом остатков старой стены. Меж ними обнаружилось нечто вроде полузасыпанного входа в подземелье, и там, не замеченный похоронной командой, лежал труп карлика с самой отталкивающей и свирепой физиономией, какую только доводилось встречать Кларе во время её странствий. Узкий безгубый рот почти до самых ушей, землистая неровная кожа в каких-то лиловых пятнах, глубокие впадины маленьких глаз, сейчас до самых бровей заполненные свернувшейся кровью.