– Как только стемнеет, преподобный отец, мы выйдем на тонкие пути. Но не будет ли наше появление там несоразмерным положению вещей? Милорд ректор Анэто в беспамятстве и не сможет сопровождать нас!
Здесь лениво лизал сушу громадный лазурный язык исполинского Южного Океана, просторы вод без границ и пределов (во всяком случае, в это верили многие обитатели Эвиала). Здесь хватало небольших горных цепей, с которых в сторону океана катились многочисленные реки; имелись и пустыни, но пустыни естественные, нормальные, где находилось место тем, кто умел выживать среди сухого безводного песка; там не блуждали колодцы и знающий караванщик безо всякой магии провёл бы своих верблюдов через волны барханов.
Анэто пристально присматривался к преподобному. Свеж, бодр, собран, даже весел, если только это слово вообще применимо к кому-то из святых братьев. Обычный человек. С виду, разумеется.
– Всего лишь отвечающее действительности, повелитель. Я верю, что тело не обязательно для жизни. Вот и всё.
Некромант не ответил. Тело само рванулось вперёд, и он не увидел, не услышал, но почувствовал – где-то совсем рядом рвали воздух упругие жемчужные крылья. Его дочка мгновенно поняла, что требуется сделать.