— Детка, я не знаю, кого ты так оплакиваешь, да и какая, к шутам, разница, в самом деле. Но все образуется, можешь не сомневаться. Да тише ты, тише. Просто ты хочешь, чтобы тебя любили, не важно кто. Ну успокойся. Ева с тобой. — И она погасила свет.
— Господи, да что обо мне было беспокоиться?
Теперь кино показывает пятидесятые годы. Он стоит перед входом в аптеку. В кармане звякает мелочь. Шуршание бумажных денег никогда не волновало его, и он сроду не испытывал особой страсти к «зеленым», чтобы ради них гнуть спину. Для счастья ему вполне хватало горстки блестящих монет достоинством в 10 и 25 центов, которые он выигрывал в азартных играх. Но чаще мелочью снабжали его щедрые подружки.
— Не дразни меня, сука, или я тебе башку снесу к чертям собачьим, ты, жирная, тупая дырка.
— Миссис Тредгуд, ну рассказывайте про суд.
— Про Железнодорожного Билла? Бог ты мой, неужели вы хотите послушать про Билла?