— О да! Мне в срединной Ойкумене приходилось видеть гораздо более трущобные… э-э… трущобы. Вот, например…
Наконец в глазах немного прояснилось, и я смогла воспринимать мир чуть более объективно, а не только с точки зрения «съедобно — может быть съедобно». С удивлением оглянулась. Оранжерея, совсем недавно благоухавшая цветами и плодами, сейчас казалась точно метлой выметенной. Даже косточек не оставили. Самое невероятное, это как мне удалось во время такого крупномасштабного жора ни разу не потревожить сон Лейруору. Инстинкт, скорее всего.
— Разве существование подобной опасности не заслуживает хотя бы упоминания? Антея. — Он вдруг посерьёзнел, черты лица заострились, стали старее и как-то опасней. — Эль-ин и сами по себе являются угрозой для хрупкого равновесия Ойкумены. А эти твои демоны…
— Шах. — Я передвинула одну из фигур, когти тускло блеснули в призрачном свете.
Ага. Как же, мой. Когда Кесрит тор Нед’Эстро где-то рядом, время от времени вмешивается и добавляет туда что-то нелицеприятное, назвать сон «моим» было бы по меньшей мере преувеличением.
— Узнай, как смертные смогли отсечь от меня моих детей, и я тоже это узнаю. Верни мои косточки!