— Лейбниц изобрел базовый алфавит — записал набор символов для логических выражений.
Поезд врывается в храм грязновато-желтого света, со стоном останавливается под сводами. Аляповатые иконы общенационального умопомешательства поблескивают в нишах и боковых приделах. Ангелоподобная женщина с противогазом — на одном конце морального континуума. На противоположном — дьяволица в узкой юбке посреди людной гостиной шпионски ухмыляется из-под накладных ресниц, ловя неосторожные слова наивных молодых офицериков.
Густо-зеленые склоны Кинакуты встают из почти неподвижной синевы и тут же взмывают ввысь: горные вершины присыпаны снегом, хотя остров всего в семи градусах от экватора. Сразу понятно, что имел в виду Ави, когда говорил о мусульманском населении по краям и анимистах в центре. Что-то похожее на современный город можно построить только в равнинной части, которая охватывает остров непрерывной, почти плоской полосой — бежевая оправа исполинского изумруда. Она шире всего на северо-восточном краю острова, где широкая пойма главной реки переходит в аллювиальную дельту, на милю-две вдающуюся в море Сулу.
— Его партнеры. Инвесторы. Друзья, соседи, партнеры по гольфу. Его сантехник и тот, наверное, адвокат.
— Почему у сержанта Шафто был при себе немецкий пузырек с морфием и немецкий шприц? — Бек изо всех сил старается вести якобы разговор, а не допрос, однако напряжение явно чрезмерно, и губы сами складываются в улыбку. Это улыбка побитого пса. Рооту становится немного не по себе, поскольку от Бека зависит, чтобы все на лодке остались живы.