— Ты хранишь свои данные на Кинакуте. Тебе надо загрузить терабайт важнейшей информации. Твои зашифрованные данные со скоростью гигабайт в секунду качаются себе с Филиппин на Тайвань, а оттуда в Штаты… — Рэнди делает паузу и встряхивает бутылкой, нагнетая напряжение. — И тут возле Себу переворачивается паром.
Ноги болят адски. У Ямамото, как у всех остальных в радиусе тысячи миль, тропическая болезнь — в данном случае бери-бери. Это бич японцев и особенно моряков, потому что они едят слишком много очищенного риса, слишком мало рыбы и овощей. Нервные волокна изъедены молочной кислотой, поэтому руки дрожат. Слабое сердце недостаточно сильно гонит кровь, и ноги отекают. Ему надо несколько раз в день менять обувь, но здесь слишком тесно — мешает не только фонарь кабины, но и меч.
Ави знаком с Рэнди сто лет и знает, что тот не обидится.
Ошарашив Рэнди столь неожиданным человеческим проявлением, он идет прочь.
Уотерхауз медленно, с извинениями, протискивается через встречную волну утренней смены. В какой-то момент он просто сдается, отступает на шаг в сторону, сгружает вещмешок в заросли плюща, закуривает и ждет, пока примерно сотня девушек пройдет мимо. Что-то тычет его в ногу: ветка дикой малины в острых колючках. На ней — тонюсенькая паутинка, радиально-лучистые нити поблескивают в закатном свете. Паучок в середине — невозмутимый британец, которому дела нет до неуклюжего янки с его вывертами.
— Есть здесь что-нибудь вроде личной каюты, где…