— Сэр! Не скажете ли, куда мы направляемся, сэр?
Рэнди Уотерхауз в сносной физической форме, не более. Доктор, как заклинание, твердит, что надо сбросить двадцать фунтов, но не вполне понятно откуда — у него нет ни пивного брюха, ни жирных складок на талии. Вероятно, злосчастные фунты распределены по всему бочкообразному туловищу. Во всяком случае, так Рэнди говорит себе каждый день, стоя перед гостиничным зеркалом размером с рекламный щит. В их с Чарлин калифорнийском доме зеркал почти не было, и он едва не забыл, как выглядит. Сейчас он видит, что зарос атавистической шерстью. Борода блестит — в ней пробивается седина.
Старые морпехи вроде Фрика уверяют, будто видят разницу между бандами: толпами голодных крестьян, националами, красными партизанами и хорошо организованными шайками. Для Шафто все они — вооруженные гады, которые хотят отхватить кусок от Янцзыйского Речного Патруля. Последний рейд был та еще прогулочка. Однако все позади, и они вернулись в Шанхай — самое безопасное место в Китае, в сто раз более опасное, чем самое опасное место Америки. Шесть часов назад они выгрузились с канонерки, забурились в кабак и только сейчас вышли на улицу, решив, что пора по девочкам. По пути им попался японский ресторанчик.
— Немцам всегда доставались самые паршивые колонии, — скорбно замечает Эб.
— Кто-нибудь из наших погиб, — продолжает Роот, — оттого что враг не завладел нашими секретными шифрами?
— Ты знаешь, как бывает. Когда ты приходишь к зубному врачу, ты на самом деле не видишь зубного врача, верно? Тебя встречает кто-то другой, верно? Всегда есть элитная категория деловитых тетечек, которые снимают зубной камень, чтобы врачу не возиться, и делают рентген. Сам врач сидит в кабинете и смотрит снимки — он имеет дело с абстрактным черно-белым изображением на маленьком куске пленки. Если он видит дырки, то приступает к делу. Если нет, выходит, произносит пару вежливых фраз и отправляет тебя домой.