Лизель сидела в темноте, а Руди примерял костюм за шторкой. Кружок света и одевающаяся тень.
— За то, что ты принес мои ботинки, которые сам же забыл?
Руди метнулся к монете. Волнение так и жгло их, пока они бежали обратно к фрау Диллер, даже не задумываясь о том, что та самая, нужная цена, возможно, больше, чем единственный пфенниг. Они влетели в лавку и замерли перед арийской лавочницей, под ее презрительным взглядом.
Какое-то время Лизель плавала между сном и явью, уже не зная, приснился ей приход Макса или.
Она уставилась на Лизель, которая проворно выдала ей «Хайль Гитлер» от себя.
Грустно улыбаясь с крыльца и вороша рукой в волосах, он окликнул Лизель.