Ей было все равно, куда он идет и что задумал, но без нее он никуда не пойдет. Они прошли по Химмель-штрассе, по Мюнхен-штрассе и вышли из Молькинга совсем. Только примерно через час Лизель задала насущный вопрос. До той минуты она только поглядывала на решительное лицо Руди, на прижатые к бокам локти и кулаки в карманах.
Когда компания тронулась, Лизель и Руди пошли замыкающими, как они всегда ходили раньше.
Они раздумывали, нельзя ли Макса перевезти.
Не сомневаюсь, вы уже заметили: других детей в доме не было.
То был 1936 год. Олимпийские игры. Олимпиада Гитлера.
Когда Лизель попала в Молькинг, она все-таки догадывалась, что ее спасают, но это не утешало. Если мама любит ее, зачем бросила на чужом крыльце? Зачем? Зачем?