Сидя на крыльце, он поразглядывал грязь, заскорузло облекшую его форму, потом безнадежно посмотрел Лизель в лицо.
Шел январь 1939 года. Ей было девять лет, скоро исполнится десять.
Обрамленный фюрер, казалось, гордился ими.
Они замерли, склонившись ухом к земле, и снова услышав, принялись копать.
Розу эти последние гроши хоть как-то выручали в разных переулках. Лишняя горсть муки. Кусок сала.
Книга, похоже, немного остыла, и можно сунуть ее под форму. У груди поначалу книга была приятной и теплой. Но Лизель зашагала дальше, и книга снова стала накаляться.