Дома Лизель сразу направилась к себе в спальню. Положила мяч в изножье Максовой кровати.
— Мама? — Еще раз. — Мама, ты мне руку раздавишь!
— Ты что, дурак? Дай мне спокойно стащить книгу!
— Не надо мне твоих подачек, старик. — Встал и вышел.
Оно склонилось, когда Лизель запнулась, и еврей, мерзкий еврей, помог ей встать. Для этого потребовались все его силы.
Время от времени им попадался человек, упорно бредущий сквозь туман, чаще всего — однословный. Они всегда выкрикивали имя.