Роман Зузака — туго натянутый трос канатоходца, сплетенный из эмоциональной пластичности и изобретательности.
Где лавка фрау Диллер? — думала она. Где…
Эта книга действует на читателя, как графический роман.
Секунду Лизель соображала, не закрыть ли окно, но в итоге передумала. Это не ее дом, и сейчас ни к чему лезть не в свое дело. Вместо этого Лизель обернулась к женщине, стоявшей позади, чья улыбка походила теперь на синяк, а руки тонко висели по бокам. Будто у девочки.
Незнакомец потер челюсть, огляделся и заговорил совсем тихо, но совершенно четко.
— Убираем простыни, — сказал Папа, завел руку под матрас и потянул ткань — и тут что-то выскользнуло и со стуком упало. Черная книжка с серебряными буквами грохнулась на пол меж Гансовых ступней.