Но и за ужином он был непривычно молчалив, почти не ел, а если и отвечал на Данилины слова, то коротко и словно через силу.
Будучи прижат к упругой, теплой груди, он вдруг подумал: а ведь если б я ей стал по-взрослому говорить, она бы меня этак вот голубить не стала.
Надо было поспешать, пока она своих запятных не кликнула.
– Стой же ты! – шипел Давыд Петрович, охая от боли и по временам пробуя скакать на одной ноге. – Куда?
– Вы собираетесь похитить девочку? Что с ней будет?
– Минутку, – быстро заговорил Николас в трубку. – Здесь, кажется, что-то…