– Нет. Он иногда бывает такой дурачок, только я это знаю. Боялся, что я буду на него сердиться. За что? За грехи молодости? Да и какие это грехи…
Женятся-то ведь, чтобы население преумножать, иначе зачем бы?
Он открыл дверцу, сел на пружинистое кожаное кресло.
– Если б я был шпион или, как вы говорите, «крутой шишкарь», я бы не обращался за помощью к вам.
– Николай Александрович, не сочтите за труд. Спуститесь, пожалуйста, вниз и скажите жене, что я поднимусь с Олегом Станиславовичем в кабинет, но к выносу праздничного торта мы непременно спустимся.
– Сударь! Я не возьму в толк, к чему вы клоните? Если мое пребывание здесь вам неприятно, я немедля уеду, единственно лишь дождавшись возвращения Данилы Ларионовича.