Во-вторых: зацепка, по которой тосковал капитан Волков, кажется, все-таки есть.
Выходило, что она не подлая и не жадная. Оказавшись на печи, угомонилась, дразниться перестала. Может, она вовсе и не бежала от Мити, а к себе в гости звала?
Это был другой почерк, хоть тоже мелкий и корявый – если не вчитываться, казалось, что продолжается текст медицинского заключения. Еще одна история болезни, теперь уже душевной.
Самсон просто повизгивал, даже не пытаясь сказать что-либо членораздельное.
– Тысячу рублей, – сказал Фандорин упавшим голосом. – Больше не могу.
– Ай, ай, – причитала бедная. – Перестань! Миленькая, Зефирочка! Ай, что ты делаешь!