Она приподнялась со стула, сунула Николасу руку в нагрудный карман пиджака – того самого, из магазина «Патрик Хеллман» – и вынула какой-то маленький шарик.
Пока сражался с сими вратами, Давыд Петрович, припадая на подагрическую ногу, подобрался совсем близко… Чуть-чуть не поспел ухватить за воротник.
Из «детской», как внутренне окрестил Ника комнату Миры, гувернера отвели к управляющему усадьбой, уютному усачу Павлу Лукьяновичу с белорусским выговором и повадками армейского отставника. Он вручил новому жителю Утешительного ключи от «партаментоу» (апартаментов) и магнитную карточку, чтобы открывать ворота. Предупредил, что на «террыторыи объекту» действуют особые правила безопасности, потому что «Мырат Виленовитш большой тшеловек, а у большого тшеловека и проблэмы большие». Эти слова Павел Лукьянович сопроводил странным безулыбочным подмигиванием, что, видимо, означало: шучу, но не совсем.
Зуров выговорил это имя нежно, словно пропел.
Потом открыл глаз и сказал своему отражению: «Я подлец».
– Обижаете, Николай Александрович, – укоризненнно покачал головой мужчина. – Я вам только что продемонстрировал неограниченность наших технических возможностей, чтоб вы наконец перестали валять дурака и начали относиться к нам серьезно. А вы про ерунду спрашиваете. У меня есть удостовереньице, с которым не то что в дачный поселок – в Кремль войти можно.