За Кунцовым от теплой шубы и быстрой, укатистой езды Митридата заклонило в сон. Перед затуманившимся взором уже поплыли смутные химеры, но Данила вдруг толкнул спутника.
Смочил платок, накрыл им Митино лицо. На макушку часто-часто капали папенькины слезы.
Пытаясь унять дрожь во всем теле, прошелся по гостиной. Хотел выпить виски и даже налил, но тут вспомнил про сына с дочкой.
– Что ж, – вздохнул Данила. – По крайней мере, у нее жалостливое сердце.
Была еще запертая дверь, но к ней он не подходил. Когда понадобится, сама откроется.
Подошел поочередно к остальным поверженным противникам. Двоих связал их же кушаками, третьего оставил как есть.