Они стояли друг против друга — беспомощный, ослабевший от ужаса человек и чудовище-оборотень, палач по призванию.
Барон был разгорячён не меньше — он привставал в седле, возбуждённо мне подмигивал, потирал руки, предвкушая любимейшую, по-видимому, радость.
— Ах, дорогой Руал! Что может быть лучше, чем идти вот так по ночной, пустынной степи, глазеть на луну, дружески болтать? А вы великолепный собеседник, вы умеете слушать… Нечасто встретишь аристократа духа, подобного вам… Однако пришло время расставаться. Навсегда. Прощайте, дорогой Руал.
Однако, сладкое чувство освобождения от опасности длилось не так долго, как мне хотелось бы.
Ребята, которые, конечно, были студентами, завели тем временем оживлённый спор, и отпускаемые ими учёные словечки вызывали в прохожих невольное уважение. Опоздавший, тот, что был со связкой книг, говорил громче и возбуждённее всех, и его шапочка то и дело соскальзывала с макушки. Руал ускорил шаг, Тилли топала следом.
Его мать нежно разглаживала складки белой ткани, стараясь не касаться пятен крови. Вскоре под её взглядом они медленно вернули свой красный цвет и ровно засветились изнутри.