Хозяйка восседала в резном кресле с высокой спинкой, облачённая в некое подобие шёлкового плаща. Я приложился к крепкой, источавшей запах духов руке и получил в ответ благосклонный кивок головы, покрытой капюшоном. Далее мне был предложен обитый бархатом табурет, и завязалась церемонная беседа.
Прилетела откуда-то толстая муха, уселась на игрушечную виселицу. Ловким жестом прирождённого охотника судья поймал муху и казнил её через задушение в кулаке.
Ларт смотрел в огонь, огонь играл в его глазах, и мне показалось — только на секунду показалось! — что глаза эти отражают свет костра неровно, будто увлажнившись.
Руал раздражённо отшвырнул петлю — она раскачивалась, как качели над обрывом. Ильмарранен плюнул и вернулся к погасшему костру.
Восторженные вопли были ему ответом. Люди, сгрудившись под окнами, лезли друг другу на плечи, задирали головы и тыкали пальцами в сторону высокого балкона.
Почти совсем стемнело. Проклятый замок не желал приближаться. Мне стало очень не по себе — не от слов Ларта, а от его тона. Он не ворчал, как обычно, а говорил серьёзно.