— Простудишься, — пробормотал Ильмарранен растерянно. — Холодно же…
От рощи несло сыростью; Ильмарранену казалось, что он врос в пригорок, врос, заваленный листьями по колено.
Потом я перевёл взгляд на горку поменьше, упиравшуюся основанием в дорогу, увидел, как откуда-то сверху по почти отвесному склоны струйкой стекают песок и камушки, и вообразил было, что идёт лавина. Но, подняв голову повыше, я убедился, что камни летят из-под ног человека, спокойно спускающегося по тропе, в существование которой мне трудно было поверить — таким неприступным казался склон. Я задрал голову ещё выше и увидел дом — настоящий дом, прилепившийся к горе, как ласточкино гнездо. Когда я перестал наконец удивляться и разглядывать его, спускающийся человек уже спрыгнул со своей тропки на ровную дорогу.
Тут под его ногой подломился с треском трухлявый сук, и Ильмарранен рухнул в груду истлевших прошлогодних листьев.
— Как я раньше не догадался попробовать… Прорицатели делали это и до меня. Вырез на медальоне проводил их в другие миры и другие столетия…
Мальчишка проверил, не издеваются ли над ним, кивнул и снова потупился.