— Да пусть меня мёдом мажут, а я одна через поле не пойду!
Знал, когда меня пороли, и знал, когда раздавленным червём корчился в гнилой канаве.
— Знамение… О, ужасное знамение! — бормотал он в неподдельном отчаянии.
Впереди темнел лес. Руалу зачем-то хотелось спрятаться. Он шёл всё быстрее и быстрее, а перед глазами у него назойливо повторялись картины вчерашнего дня, повторялись медленно, будто участники их увязли в толще воды.
Человек на дороге смотрел им вслед. Глаза его погасли, лицо заливал пот. Из посёлка бежали люди; ветер доносил их восторженные крики.
— Я сейчас не в состоянии тебя защитить. Уходи, тебе нечего здесь делать. Сам ты, возможно, уцелеешь.