Он поднял глаза к потолку, а потом уронил голову на грудь, и капюшон снова закрыл его лицо. В зале суда на несколько минут стало тихо, как на уроке строгого учителя.
И мысли мои невольно переметнулись к Данне — она ведь лучшая девушка в посёлке, а я чужак, не очень красивый и не самый сильный, но она выбрала меня, потому что я — «ученик чародея», а значит — за мои особые качества. Так я втихомолку радовался, пока не увидел, как луч преспокойно выбирается из колодца.
Ящерица побледнела под слоем загара и резко дёрнула Руала за рукав. Тот, не глядя, высвободил руку.
Мы ехали опушкой леса, справа тянулись нетоптанные луга, заросшие травой в человеческий рост, слева высились дубы, древние, дуплистые, и в их кронах неистовствовали птицы. Егеря спускали со сворок разгорячённых заветными запахами собак.
Он был каждым строгим учителем в каждой сельской школе, учителем с пучком розог и длинной деревянной линейкой.
Огромная кухонная печь разевала заслонку, как птенец разевает жёлтый клюв — требовала дров и растопки. Дрова, лежавшие тут же, пытались оттеснить друг друга и первыми попасть мне в руки. Пока я бегал в погреб, вертлявые щипцы успели ощипать, а печка осмолить специально для этого погибшую курицу.