Руал хотел кокетливо присесть, но сдержался — под взглядом Эста действительно было неуютно. Он ограничился скромным кивком.
Он потрепал пса по холке, потом решительно сжал в кулак шерсть на загривке и потащил к выходу, где пыльным лучом падал дневной свет в щель приоткрытой двери.
Вспыхнуло лицо, сердце забилось, как пойманный зверёныш.
Тень, покрывавшая раньше его с ногами, укоротилась теперь до колен. Коршун исчез, зато за забором кипела, по-видимому, бурная жизнь — возбуждённо шептались тонкие голоса да мигали круглые глаза в дырочках на месте сучков.
Поэтому, когда из стены дождя выступил вдруг уютный хуторок, обнесённый частоколом, Руал не стал сворачивать с дороги, как раньше. Конь оживился, почуяв жильё; Руал ободряюще похлопал его по шее и направился прямо к массивным воротам.
Сам барон был в прекрасном настроении и громогласно рассуждал о благородном обычае охоты, о лошадях, собаках, кулинарии, погоде и — мимоходом — о непригодности магии в серьёзных делах.