2024 © Все права защищенны - BookQuotes.ru
Чародейка Мегана, хозяйка Волшебного Двора, устало опустила подзорную трубу. Здесь, вблизи от Чёрной башни, с трудом удавались, пусть и самые простые, заклятья. Даже её, вторую по силе волшебницу Эвиала, боль отката почти что парализовывала. Конечно, думала Мегана, когда мы пойдем на штурм, будет уже не до нежностей, но… Она невольно поёжилась. Как мы прорвёмся через этот заслон? Собрать всех в один кулак, как предлагает Этлау, и завалить Башню трупами? Трупами и магов, и инквизиторов, рассчитывая, что вдали от своих коренных владений Тьме трудно будет помочь своему наймиту, проклятому Разрушителю, все-таки воплотившемуся, несмотря на все усилия и Академии, и Волшебного Двора, и святых братьев?
Просмотров: 8
По лицу Ракота было видно, что он уже успел напрочь забыть, кто это такие – Клара Хюммель и Кэр Лаэда. Вернее, не забыть (боги ничего не забывают), а просто отправил их на самое дно памяти, и чтобы поднять их оттуда, требовались некоторые усилия.
Просмотров: 13
– Что же мы стоим?! – проворчала валькирия Райна. – Госпожа Клара в опасности. У этой соплячки…
Просмотров: 13
Нет, нет, оспорил он сам себя. Вейде не может быть в союзе с Сущностью. Эльфийка вполне способна обратиться к древним и тёмным силам, подобно ему самому. Истинная некромантия берёт начало не только и не столько в Сущности. Например, Тёмная Шестёрка, долг которой он вернул на берегах Кинта Ближнего.
Просмотров: 12
– Конечно. Эта лестница – куда она ведёт? Мы ведь никогда не пытались по ней спуститься. И это не та, что шла от входа, верно?
Просмотров: 12
– Отлично. Да, то были так называемые Молодые Боги, Аглая. Молодые Боги, сражавшиеся тогда с Властелином Зла и Тьмы, Ракотом Восставшим. Губитель, как я сказал, был их излюбленным оружием. Не знаю, самым ли сильным, но одним из самых действенных – это уж точно. Потом, много лет спустя, уже полноценным магом Долины, более того, членом молодой тогда Гильдии боевых магов, я отправился обратно, так сказать, на родину, – лицо Игнациуса исказилось гримасой. – Глупая и ненужная сентиментальность… Дом там, где твоё дело, а все разговоры о родном пепелище – не более чем дурная поэзия, собственно говоря, и поэзией-то не имеющая прав именоваться. Так вот, я вернулся. Мною двигало какое-то извращённое любопытство, мне не следовало так поступать. И как ты думаешь, что же я увидел? – голос Игнациуса как будто бы дрогнул. – Что я мог там увидеть? Новые города взамен сгоревших, новые леса, поднявшиеся на удобренных пеплом пожарищах? Нет. Я увидел пустыню, Аглая, пустыню, мертвее мёртвого. Собственно говоря, её и пустыней-то назвать было нельзя. В пустыне, даже в самых жарких и прокалённых, всё равно есть жизнь. А в моём… а у меня… – теперь голос Игнациуса дрогнул уже явственно. – Там нет ничего, Аглая! Вообще ничего! Моря и реки – высушены! Горы – обрушены и рассыпались пылью! Леса – сожжены! Земли – отравлены, и больше там ничего не растёт. Даже небо – даже небо он ухитрился испоганить, Аглая, представляешь себе – даже небо! Там теперь только чёрные тучи, и это не метафора, не гипербола – чёрные сплошные тучи, без единого просвета. И вечный полумрак под ними… Я попытался выкопать колодец – он остался сух, подземные жилы убиты тоже. Вот такую судьбу встретил мой мир, Аглая, и я не хочу, чтобы ещё хотя бы один в Упорядоченном разделил бы её.
Просмотров: 11