— Да-да, не сомневаюсь, он и гадит исключительно золотыми какашками. И ты веришь во всю эту чепуху?
— Мы не идем на юг, — сказал Тридуба на северном наречии, прежде чем его высочество успел закончить.
— Ты что, собираешься тащить корабль через горы?
Ей гораздо больше нравилось, когда все были разобщены. Это было удобно и знакомо. Это понятно. Доверие, дружба, радость — все осталось далеко в прошлом и теперь казалось почти неизвестным.
Байяз повернулся к ней с перекошенным от ярости лицом.
Его осветила вспышка — где-то в отдалении ударила молния. На мгновение показались шпили Великого храма, словно вырезанные черным контуром в шелестящей пелене, затем тьма снова сомкнулась, сопровождаемая длинным гневным бормотанием далекого грома. Глокта высунул руку из окна и ощутил холодную дробь дождя на своей коже. Странное, незнакомое ощущение.