– Я думаю, – по-прежнему рассеянно продолжил Ваня, – что в этой скале находится какая-то секретная лаборатория. Или научный центр…
– Но я жив! Я здесь, перед тобой! – парировал Манан. – Зачем ты меня изводишь?
Грим взял уроненную во время короткой схватки «Гюрзу», положил телефон в карман и пошел по лестнице вниз.
– Только сегодня мы прогнали номер шесть раз, и каждый раз Птиций говорит – не годится. Этот танец очень важен для меня, очень. Сначала предполагалось, что будет премьера, но теперь я не уверена, что мне вообще позволят танцевать. Я черная моряна… – она запнулась на секунду, но твердо продолжила: – У меня не будет второго шанса. Но дело не только в этом. Я сама выбрала, а потом уговорила Птиция поставить «Танец миражей». Его танцевала Камита, а она была лучшей танцовщицей нашей семьи.
На скамейке сидела женщина, но лица было не разобрать – далеко.
– Проклятье! – Не спрашивая разрешения и даже зная наверняка, что в квартире курить нельзя, трясущимися руками он достал из рюкзака сигареты и жадно затянулся. Настя, должно быть, чувствовала себя не лучше – усталость, простуда, выпитый коньяк давали себя знать. Она отошла к столу и вернулась с упаковкой анальгина.