Это не слова и не мысли. Это образы, молниями вспыхивающие в сознании. Это зов, полный тоски и боли. Это кровавые сполохи в глазах. Это горло, перехваченное спазмами рвущихся наружу слёз. Обида, боль, бессильная злость — всё вместе. Это разговор с Ушедшей Вниз матерью.
— Нет. Ему теперь одна дорога — в Гален, на юг. Его народ только в этом порту швартуется.
— Нет… Завеса… Он поставил завесу… мне не пробиться… — Ярина прижала ладони к вискам и помотала головой. — Ох… больно-то как.
— Ах-с-с! Нет-с-с! Не вс-с-с-тану! Убивай та-ак! — рыдал Хисс, норовя поцеловать сапог Горджелина. — Какой с-с-с-мы-с-с-сп драться с тобой, ты вс-с-сё равно убьёшь меня-а!
И мрачнеют лица, и думаются невесёлые думы, да только всё без толку. Куда с хутора подашься? Бают, на севере рождённым за Костяную Гряду хода нет. И желающих проверить это на себе что-то не находится…
Наконец пытка кончилась. Двалин несколько раз встряхнул головой, отгоняя последние следы боли, и уставился на бледную как снег волшебницу.