– А как тебя зовут? – спросил профессор. – Что ты любишь?
– Честно? – потер нижнюю губу князь. – Для того я тебя и позвал, доча. Хочу, чтобы ты не питала глупых иллюзий и все понимала.
Отбойный молоток привычно забился в руках, вгрызаясь в камень. Так, а вот здесь нужно ослабить давление, чревато неприятностями. Теперь снова усилить. Отвалив новый пласт, Дар вызвал вагонетку и присел передохнуть. Когда он работал, то думать ни о чем другом не мог, но во время отдыха отчаяние наваливалось на молодого гварда с новой силой. И вот так пройдет весь остаток его жизни? Ведь ему еще лет пятьдесят жить... И все пятьдесят лет только это? Только надоевший до зубовного скрежета барак? Даже в библиотеку не сходить? Да что он такого сделал, что его обрекли на столь безрадостное существование? За что его сослали сюда? В чем таком важном он засомневался? Да и какой вред принесло его сомнение? Понять невозможно.
– Господин директор! – прервал его размышления вопль из инфора, и Сирин нахмурился – никто из подчиненных не смел беспокоить шефа во время ленча без очень серьезных на то оснований.
– Рассказывать долго и глупо, – помрачнела Тина, снова вспомнив случившееся. – Смотри сам.
Лана сумела несколько успокоиться и загнать свой ужас поглубже. Отчаянным усилием воли она подняла психощиты и заставила себя казаться бесстрастной. Лицо омертвело, глаза стали пустыми, как будто ледяная маска выросла на коже – именно потому девушка ненавидела находиться где-либо с поднятыми щитами. Но сейчас это необходимо.