— Ура! — вносит свою лепту Всеволод-младший.
Тут я за голову и схватился. Мысленно. А руки уже мундир расстёгивают. Чтобы к гонке переодеваться. Облачился я в эту сбрую дурацкую, штаны до колена, вроде наших тирольских, футболочка с орлом имперским на груди. Выхожу. Смотрю, «спортсмены» уже в автобусе сидят, все угрюмые, злые, друг на друга не смотрят. Залез я, устроился, а сам вспоминаю, как педали крутить. Я же с гимназии на него не садился!!!
— Ускорьте движение. В районе Цаган-Ула контратака войск противника. — И уже просительным тоном Павел Алексеевич Ротмистров добавляет, — Поторопитесь, Всеволод Львович. Пожалуйста…
Тип двигателя «Гочкис» 6-цилиндровый, карбюраторный
— А деньги я, начальник, прогулял да проиграл. Мне что: деньги — навоз. Сегодня нет, а завтра — воз. — Савелов насмешливо посмотрел на следователя. А чего ему бояться. За налет на кассу в одиночку самое большее, что ему грозит — пять лет каторги. Да только какой же дурак весь срок свой от звонка до звонка потянет? Пройдет годик-другой, и выпишет ему «зеленый прокурор» вольную. А то и в самом деле, удастся «ударным трудом» встать на «путь исправления». Тогда могут и официально скостить срок. А что, свободное дело. В 1926, ему, например, срезали по амнистии три года. Так что нет ни какого смысла ему, Буру, еще и товарищей своих в это дел тянуть. Сам по глупости попался, ну так уж не на столько он дурак, чтобы своими же руками себе срок добавлять…
Повскакивали, мечемся. Ничего сообразить не можем, тут фельдфебель по нашим спинам палкой прошёлся, сразу дошло, что к чему. Повели нас на медосмотр. Там из нас всё что можно и нельзя выкачали, на центрифугах и других хитрых аппаратах провертели, зрение и слух проверили, и только потом в столовую отвели. Но кормят у них — объедение! Правда, блюда непривычные, но вкусно до неприличия — я о таком в Германии и мечтать не мог. Поели, нас в каптёрку отвели и обмундировали, комбинезоны, повседневная форма, рабочая, сапоги, валенки, шапки всякие, шлемы, пришлось трижды до казармы и назад имущество выданное носить. Наконец нас назад в казарму отвели и начался первый урок. Портянки учились наматывать. Нет, мне поначалу это такой дикостью показалось, а потом, когда на себе испытал, что это на самом деле такое, тогда вот всю мудрость этого приспособления понял. Русские только из-за того, что у них солдаты портянки носят, а в других армиях носки, любую войну выиграть могут! Потом ужинать нас отвели, уже по форме одетых, и разрешили после этого спать лечь, а то мы уже больше суток на ногах, качать нас начало. А утром подъём, одеться до пояса, и кросс, потом зарядка, приведение себя в порядок, завтрак, и на занятия. Только там мы узнали, что попали в танковую школу. Батальон наш учебный из четырёх рот состоял: три русских и одна наша, германская. А вот инструктора наоборот, почти все русские. И порядки в школе тоже, русские, правда, для нас — с поправкой на немецкий образ жизни. Но вот из СС только нас четверо было, я, Рудольф Хайнике, Александр фон Шлоссберг и Отто Кнатц. А наш командир, штабс-капитан Соколов, сразу строго предупредил, чтобы мы никому, даже своим не говорили, что мы из охранных отрядов. И натаскивали нас по особой программе, немного от общей отличающейся. Больше у нас физической подготовки было, теории, а так же изучали мы не лёгкие панцеры «Т-26» и «БТ-5», а новейшие, секретные образцы: Т-28 и Т-35, ещё опытные. Их буквально за сутки до нашего приезда сюда доставили. И пока мы в поезде тряслись, Берлин и Москва лихорадочно всю программу обучения для нас согласовывали и утрясали. Три года нас дрессировали, потом мы в Германию вернулись, сразу нас поставили командирами танковых рот, и тут уже мы стали своих ребят учить, командира нашего, Всеволода Львовича добрым словом вспоминая. Ох, и крепко же он нас учил… Ну, ещё бы. Офицер он был опытный, за конфликт на Китайской железной дороге в двадцать седьмом году два ордена получил, самого генерала Слащёва своей грудью от пули японского диверсанта заслонил! Надеюсь, мы с ребятами его не подвели, доверие оправдали на все сто процентов, и роты наши тяжёлых танков сейчас лучшие в Рейхе! Потом Испания началась. Сколько я рапортов написал, чтобы меня в «Кондор» взяли, да всё без толку, обидно. А вот дружок мой школьный, Макс Шрамм, туда попал! Да ещё так лихо отличился! Больше суток отбивались в полном окружении! Республиканцев накрошили — жуткое количество. А воевал он с кем бы вы думали? Да с моим казанским наставником, Всеволодом Львовичем Соколовым, правда он к тому времени уже капитаном стал…