Но отвечал дону Корлеоне не Татталья — слово взял Эмилио Барзини. Он говорил сухо, четко — хоть, впрочем, никто не назвал бы его речь грубой или оскорбительной.
— Послушай, с врачом имеешь дело! Великий день настал. Ты хоть соображаешь, я буду первый в истории медицины хирург, который проверил на себе результаты своей сенсационной операции? Как говорится, до и после. Заранее предвкушаю, как буду это описывать в статье для научного журнала. Значится, так — «если неоспоримую приятность «до» мы объясним причинами психологического свойства и глубиной познаний инструктора-хирурга, то coitus в послеоперационный период обязан своими высокими качествами исключительно неврологическим…» — на этом месте у Джула вырвался негодующий вопль, так как Люси больно дернула его за вихор.
— Через час приеду, — сказал Майкл. — Я на такси.
— Но это же дикость! А если каждый начнет так рассуждать? Общество развалится, мы вернемся к пещерным временам. Майк, ты-то сам в это не веришь?
— Да, надеюсь, мы с вами найдем общий язык. Я хочу, чтобы отца больше не трогали.
— Всегда. За что и отмечена мною среди прочих.