— И заметь себе, таким останусь, — сказал Нино со своей обезоруживающей хмельной улыбкой.
— Ты так и не поняла, — сказал он. — Если Майкл узнает, о чем я тебе тут рассказывал, то я — мертвец. — Он снова помолчал. — Есть только три человека в мире, которым он не причинит вреда, — это ты и дети.
Дон Корлеоне подождал, пока Санни уйдет. Потом опустился опять в свое кожаное кресло. Хейген налил ему рюмку анисовой. Дон Корлеоне поднял на него глаза.
— Погано, — сказал Майкл. Вся левая сторона его лица разламывалась от боли, лишь в тех местах, где были наложены анестезирующие шины, онемело. Он взял со столика бутылку виски и приложился к горлышку. Боль немного отпустила.
— Передай моим сыновьям, что они поедут со мной в больницу к бедняге Дженко, все трое. Хочу, чтобы в последний раз оказали ему уважение. Пусть Фредди возьмет большую машину, и спроси Джонни, может быть, сделает мне особенное одолжение и тоже поедет с нами. — Он перехватил вопросительный взгляд Хейгена. — А ты сегодня же вечером поезжай в Калифорнию. Так что тебе съездить к Дженко будет некогда. Но задержись до моего возвращения из больницы, у меня к тебе разговор. Все понял?
— Пустим тебе лекарство в нос, перед тем как поедешь, — сказал доктор Таза. — Онемеет кругом чуточку, но ты не волнуйся — целоваться с ней с ходу тебе не предстоит. — Доктор весело переглянулся с доном Томмазино, довольный остротой.