Дон Корлеоне моргнул. На долю мгновения броня его воли распалась — стало видно, что его покидают силы. И тут же он овладел собой.
— Если верить газетам — да, — сказал Майкл. — Хотя наверняка ничего не доказано. Но с ним связана и другая история, и о той — ни слова ни из кого не вытянуть. Нечто до такой степени кошмарное, что даже отец наотрез отказывается говорить на эту тему. Хейген знает, но и его не заставишь рассказать. Я как-то спрашиваю смеха ради — до какого же мне надо возраста дожить, чтобы услышать эту историю про Люку? А Том на это — до ста лет. — Майкл пригубил стакан с вином. — Ничего себе должна быть история. Ничего себе личность этот Люка.
— Прости меня, Крестный отец, пусть мне послужит оправданием наша многолетняя дружба. Но я думаю, вы с Майклом допускаете крупный просчет. Как можно добиться чего-то в Неваде, не имея силы за спиной — то есть здесь? Одно без другого невозможно. И потом. Когда вас здесь не будет, нам с Питом не выдюжить против Барзини и Татталья, они слишком сильны. Нас рано или поздно подомнут. А мне этот Барзини не по нраву. Я скажу так — семья Корлеоне должна предпринять этот шаг с позиции силы, а не слабости. Нам нужно укрепить наши regimes и вернуть захваченные территории — хотя бы на Статен-Айленде.
— За правосудием надо идти на поклон к дону Корлеоне.
— Я пока не хочу использовать людей Клеменцы, — ответил Санни.
— Поручи это дело Клеменце да скажи, пусть отберет выдержанных ребят, чтобы не слишком увлеклись, почуяв запах крови. Мы, в конце концов, не убийцы — что бы там ни вбил в свою тупую голову этот наперсник мертвецов.