— Ты что, намекаешь, будто подобный субъект работает на твоего отца?
Удар пришелся ей в солнечное сплетение; она упала. Он навалился сверху, и она задохнулась, обдавая ему лицо своим сладостным дыханьем. Он осыпал тумаками ее плечи, бока, загорелые шелковистые бедра. Тузил ее, как когда-то давно, уличным сорвиголовой, дубасил нахальных сопляков в «адской кухне» трущобного Нью-Йорка. Больно, зато без серьезных увечий вроде выбитых зубов или сломанной переносицы.
— Понял… — сказал Джонни. — А в аэропорт я тебя подкину сам. И передай от меня спасибо крестному. Я позвонил бы поблагодарить, но ведь он не подходит к телефону. Отчего это, между прочим?
— Майк, вы меня неверно поняли. Я очень вам признателен и вашему отцу. Забудьте то, что я сказал.
— И какова будет доля моего семейства? — спросил он.
— Езжай сюда, — сказал Санни, — к отцовскому дому. И захвати с собой Поли Гатто.