— Не сердись, просто ты человек пока новый, поэтому распоряжаюсь я. Не бери в голову.
Целый год после гибели Санни Люси Манчини была безутешна, тосковала и горевала отчаянно, хотя, вероятно, не так, как это делала бы героиня романа. И видения, посещавшие ее, были не худосочные видения школьницы, тоска ее не походила на тоску преданной жены. Не утрату «спутника жизни» оплакивала она, не поддержки верного друга ей не хватало. Душа ее не хранила чувствительных воспоминаний о заветных подарках, о девическом обожании героя, его улыбке, об огоньке в его глазах, когда он слышал ее ласковое или смешное слово.
— Не повредит — меньше шансов, что тебя опознают. А главное — даст свидетелям предлог отпереться от собственных показаний, когда мы им по-свойски растолкуем, что они обознались. И помни, Майк, отпечатки пальцев — не твоя забота. Рукоятку и спусковой крючок обклеят особой пленкой. За другие части пистолета смотри не хватайся.
— Что ж, я не против, — сказала она. — Я для того и замуж снова не пошла, чтобы ты оставался им отцом. — Голос ее звучал бесстрастно, но Джонни, глядя на потолок, отметил, что это сказано во искупление других, жестоких слов, которые она ему наговорила однажды, когда их брак распался и сам он покатился с вершины вниз. — Кстати, ну угадай, кто мне звонил.
Шарон, как видно, вознамерилась до конца держать марку честности и прямодушия.