— Да, любопытно было бы почитать, когда закончите. Может, прислали бы экземплярчик? Если мне подойдет, то возьму на более выгодных для вас условиях, чем те, которые предложил Вольц.
Мальчик пустился прочь, зовя отца. На крик прибежал Майкл Корлеоне и несколько человек из охраны, стоящей на воротах; дон лежал ничком, хватая землю горстями. Его подняли, отнесли в тень мощенного каменными плитами дворика. Майкл стал на колени возле отца, держа его за руку, другие кинулись вызывать врача и карету «Скорой помощи».
Кей, как обычно, приедет в аэропорт встречать его — она всегда так радуется, когда он возвращается из своих поездок. Он — тоже. Но только не в этот раз. Потому что в этот раз окончание поездки положит начало действиям, к которым его так тщательно готовили последние три года. Его будет ждать дон. Будут ждать caporegimes. И он, Майкл Корлеоне, должен будет отдавать приказания — принимать решения, от которых зависит его судьба и судьба всего семейства.
Наконец дон Барзини счел уместным подвести черту.
— Бывают на свете люди, — сказал он, — которые ходят и просят — прямо-таки требуют, — чтобы их убили. Ты сам, наверно, замечал. Они скандалят за игорным столом, набрасываются на тебя с кулаками, если ты оставил царапину на крыле их машины, оскорбляют первого встречного, не утруждая себя вопросом, на что этот человек способен. Я наблюдал однажды глупца, который приставал к компании опасных людей, нарочно стараясь разозлить их, сам будучи при этом, что называется, с голыми руками. Люди этой породы топают по земле, вопя: «Вот он я! Убейте меня!» И в желающих, как правило, нет недостатка. Мы каждый день читаем про это в газетах. Естественно, что люди этой породы приносят и другим много вреда. Таким человеком был Люка Брази. Но с тем существенным отличием, что его-то очень долго убить никому не удавалось. Большей частью с этой публикой связываться нет расчета — однако личность, подобная Люке Брази, может в умелых руках стать грозным оружием. Понимаешь, раз он не страшится смерти — и, больше того, сам ищет ее, — то фокус состоит в том, чтобы сделаться для него тем единственным в мире человеком, от которого он смерть принять не хочет. Чтобы одного лишь он страшился — не смерти, но того, что может принять ее от тебя. И тогда он твой.
Проводить до машины вышли всем семейством. Девочки с двух сторон держали его за руки. Их мать шла чуть поодаль. Джонни сиял, на него было весело смотреть. У машины он по очереди покружил каждую дочку, подкинул высоко в воздух и, возвращая на землю, расцеловал. Потом поцеловался с бывшей женой и сел в машину.