Он пошел в ванную, помылся, причесался. Кей подошла сзади и обняла его.
Так вот чего он добивался! Хейген заметил, какая перемена совершилась за эти минуты с доном Корлеоне. Дон принимал Брази, как король принимает своего подданного, сослужившего ему неоценимую службу: с царственным почетом, но без тени дружеской фамильярности. Каждым движением, каждым словом дон Корлеоне давал Люке Брази почувствовать, что им дорожат. Он не обнаружил ни малейших признаков удивления, что свадебный подарок отдан в руки ему. Он понимал.
— Цело, — сказал Хейген. — Санни считает, тебе лучше быть дома. Скажи, дорогу перенесешь?
— Бедная ты моя итальяночка — так вот почему ты отказывала мне столько месяцев? Ах ты, дурочка. — Это «дурочка» прозвучало так любовно, дружески, что Люси невольно подалась к нему, и он привлек ее, нагую, ближе. — Ну ты, брат, темнота — просто дремучее средневековье. — От его доброго, жалостливого голоса она заплакала еще горше.
В вестибюле Майкл подтолкнул Кей к газетному киоску.
В дверь постучали, Джонни пошел открыть. Оказалось, что это Люси Манчини.