Несмотря на холодное утро, день как раз обещал быть тёплым, что надо. Я был почти сыт, нога болела несильно и начинала чесаться. Хотелось думать, что всё ерунда, что мы просто застряли в не очень удачном походе, о котором потом даже весело будет вспоминать…
Три дня назад — обстрел гарнизона в посёлке Бокино и взрыв железнодорожной стрелки у того же посёлка.
— Нихт, нихт! Гросс… [Большой. ] сведения… битте, нихт шиссен… информация!
— Дело это так, — вернул внимание наш командир. — Сведения есть, что это — фрицы в конце лета готовят это — наступление на Ленинград. Это — всвязи с чем активируют переброску частей, это, на фронт. Надо бы это как-то… — он поводил в воздухе руками. — Из штаба сообщили — это, операция «Нордлихт» у них называется. Собираются, это, с финнами соединиться и город это — совсем кончить. Вот и задание это — узнать, что перебрасывают. Это — откуда. И это по возможности — помешать… Сашка тут это — говорит, вы что-то придумали?
Не опуская кулаков, я смотрел, тяжело дыша, как парня приводят в чувство. Двое или трое расстёгивали кобуры пистолетов, глядя на нас тяжёлыми глазами. Где-то в конце минуты Гюнтер начал подавать признаки жизни.
— Их надо похоронить, — сказал он толпе. — Слышите? Я знаю, что их запретили хоронить. Но если я сюда загляну и не увижу их могил — я сам. Слышите, вы?! Сам вашу деревню сожгу. Дотла… Пошли, ребята…