— Бог есть. Уверяю тебя, скотина. Впрочем… ты в этом уже убедился, — и я перекрестился…
Наши тушили костры. Мы подошли к телеге, на которую вспрыгнул командир — вид у него был вполне довольный.
— Зачем? — Сашка присел и начал разуваться. — Вечера подождём и шумнём…
— Четыре самолёта, — сказал я. — Что ещё?
…Мы шагали босиком по галечному дну ручья, держа обувку в руках.
— Ты… совсем… одурел… Алексеич… — в четыре приёма выдохнул Хокканен.