— Не ушли, — сказал откуда-то сбоку Женька…
…На завтрак была всё та же каша с чем-то тушёным, в чём я не сразу, но всё-таки опознал лопуховые ростки — и чай, заваренный с листьями. Ничего чай.
— Тем более, что у нас есть комсомолка, — напомнил немного лукаво Гришка, глядя на сестру.
— Значит, «Ленинцы» целы… и надо ещё «Взрыв» найти, — сказал Виктор. — И будет три отряда… Зря Мухарев в Белебелку ушёл, раздавят немцы Белебелку рано или поздно… А в конце прошлого года было больше двадцати отрядов…
— Ностальгируют… — хмыкнул Хокканен. — Мерзавцы… Ты прав был, Борис, насчёт детей… И что, потом отпустил сразу?
Мне, например, не слишком понятен их ужас перед войной и вообще насильственной смертью. Особенно это касается слезливых криков о том, какие страдания война приносит детям. Интересный вопрос: а наше мирное время (и далеко не только в России, и не только в неблагополучных странах вообще!) им не приносит страданий? Разница только в том, что тут ещё и непонятно, за что и почему они должны страдать… А на войне в целом ясно. Не помню, кто из великих сказал: „Человек может перенести любые муки, если утешением ему будет служить твёрдое понимание того, за что он страдает.“