Лаодамия уже не плакала, глядя на костер — он напоминал ей пожарище родного города, — покрасневшие, широко распахнутые глаза девушки доверчиво смотрели в лицо спасителю, явившемуся вовремя, подобно…
— Я сам себе храм и прорицатель, — был ответ. — Уйди, женщина, и не стой между мной и богом!
— Ты убил меня, — слова стоят на обочине, скрестив руки на груди, и скорбно смотрят на два совершенно одинаковых тела.
— Я — терет Алкатой из Мегар, — лысый мужчина нашарил рукоять меча, висевшего на поясе. — А ты…
— Пустышка, а ты… ну, после всего этого… будешь нас учить драться не по правилам?
Лина этим, конечно, не воскресишь… впрочем, живым — живое, и разговор с близнецами лучше не оттягивать.