Скиросский басилей поспешно захлопнул рот, понимая, что проговорился, — но было поздно.
Натянутый заранее массивный лук из дерева и рога, длиной от земли до плеча рослого человека, с тетивой из трех туго скрученных воловьих жил; и кожаный колчан с боевыми дубовыми стрелами.
— Мой лучший друг, — прошептал ему на ухо Лихас, справедливо решив не уточнять во избежание паники.
— Вот и я на него набросился: где ты, подлец, был, почему проворонил?! Я на него, а он на меня… — Гермий отчего-то завертел головой, словно разминая затекшую шею, и глаза Лукавого потемнели от воспоминаний. — В общем, уел меня твой Ификл. Никто вроде бы не виноват: и приступ неожиданный, и Ификл по делу вперед побежал, и минийцы, как дождь на голову, и Арей чуть ли не пролетом по своим делам — а уж больно все сложилось не по-доброму. Не верю я таким совпадениям!
Между центральными повозками до пояса высунулся молодой круглолицый воин в дорогом пластинчатом панцире.
Он еле-еле успел — когда ворота со скрипом отворились, колесница уже собиралась двинуться прочь.