Наткнулся на его вопросительный взгляд и приветливо улыбнулся.
— Сомневаюсь. Шестнадцатый век, разгул инквизиции… Их обоих зажарили бы на костре, как поросят.
Семнадцатый век, неизвестный персонаж… Отчего кажется, что ты смотришь на портрет самого себя? На портрет самого себя — в тот день, когда нашел замученного Андрюшу? Что за наваждение?
— Что это? — спросила она еще хриплым со сна голосом.
…Когда они явились к старику, обнаружилось, что тот… слеп. О, боги, черт бы вас побрал: старик был слеп, совершенно, привычно, уютно. От рождения.
Захар по всем правилам продублировал холст, который в этом не нуждался, недоумевая — к чему Аркадию Викторовичу столь абсолютное повторение ситуации. Наконец, приступил к работе. Коллекционер собирался присутствовать и вдохновлять, но впервые за все годы Захар довольно резко попросил не мешать ему, и тот безропотно подчинился…